Но разумнее, пожалуй, было бы утверждать, что до этого межтеоретические отношения вообще не изучались сколько-нибудь внимательно. Отношения между теориями по большей части просто молчаливо полагались вполне понятными. Например, считалось очевидным, что механика сплошных сред сводима к механике материальной точки, термодинамика — к статистической механике и т.п. Инициированный Т. Куном пересмотр этих устоявшихся взглядов привел к открытию подлинного богатства интертеоретических взаимоотношений. Весьма обычным было представление о том, что старая теория относится к новой как некий предельный случай последней. Подобную ситуацию особенно четко можно наблюдать в математике. Типичным примером служит геометрия Н.И. Лобачевского, которая, как известно, является более общей, чем евклидова, и включает ее как предельный случай. Здесь имеется в виду то, что в геометрии Н.И. Лобачевского плоскость (или пространство) характеризуется некоторым радиусом кривизны (R); при бесконечном увеличении этого радиуса искривленная плоскость будет все более «распрямляться», так что в пределе, при !’ v-‘ формулы геометрии Лобачевского переходят в формулы евклидовой геометрии. В физической науке эта идея была развита до уровня методологического принципа Н. Бором (1913), которому он дал название «принцип соответствия». Вкратце смысл его сводится к утверждению, что при задании экстремальных значений определенным теоретическим параметрам результаты старой и новой теории асимптотически совпадают в области некоторой совокупности явлений. Иными словами, мы можем задать условия схождения новой и классической теорий на какой-то общей области явлений. Этот знаменитый принцип в применении самого Н. Бора оказался эффективным инструментом научного продвижения, его даже стали называть волшебной палочкой квантовой механики.
Но здесь необходимо ясно представлять различие между принципом соответствия как эвристическим приемом и попыткой описания точных взаимоотношений между теориями. Сам принцип соответствия не являлся достаточно определенным (но для эвристического принципа это и не требуется). Он выражал некую исходную интуицию исследователя, вступающего в новую область явлений, его настроенность на «рациональное расширение наших обычных представлений»’. Но если мы потребуем, чтобы выражение «одна теория в пределе переходит в другую» действительно могло использоваться в буквальном (или хотя бы в более или менее уточненном) смысле, то оказывается, что утверждение об асимптотическом соотношении теорий — не более чем метафора. Отношения теорий между собой в общем случае достаточно неоднозначны, они включают различные смысловые плоскости, не только формальные, но и содержательные аспекты. Ясно, что сравнение теорий как сложных концептуальных контекстов ни в коем случае не может быть проведено в терминах упрощенного числового сравнения, которое предполагает метафора предельного перехода. Обнаружение некумулятивной динамики научного познания, серьезных и глубоких различий между теоретическими контекстами открыло горизонт новых исследований1.