При рассмотрении трудных проблем современной философии науки вопросу о несоизмеримости следует уделить пристальное внимание. Дело в том, что его с большой степенью точности можно считать своеобразным «водоразделом» современных рационализма и иррационализма. На состоянии дел в собственно науке дискуссии относительно несоизмеримости никак не отразились; наука с открытием несоизмеримости не прекратила своего существования, не была ввергнута в хаос. Но в философии эта проблема приобрела фундаментальное мировоззренческое значение. В итоге те, кто хотел сохранить общий рационалистический настрой, сохранили его; точно так же и те, кто хотел сделать далеко идущие иррационали-стические выводы, — сделали их. Сама возможность столь расходящихся интерпретаций была поддержана общей культурной ситуацией последних десятилетий XX в. — нарастающей критикой в адрес научно ориентированного разума. Сторонники отрицательного решения несоизмеримости превращают эту проблему в своеобразный аргумент, обосновывающий равные права науки и других форм деятельности человека; они считают, что обнаруженная несоизмеримость (в иррационалистической трактовке) вообще размывает грань между наукой и ненаукой (например, между научным и художественным мышлением), подрывает притязания универсального рационализма. Сама философия при этом становится не рациональным занятием, родственным науке, а лишь особым жанром литературы. Подобное настроение ярко выражает Р. Рорти (отбросив универсалистские амбиции, «мы можем считать, что нет такой вещи, как рациональное согласие или разногласие.
Холистические теории дают право каждому конструировать его собственное маленькое целое—его собственную маленькую парадигму, его собственную маленькую практику, его собственную маленькую языковую игру — и затем вползать в них»)1. Но если проблема несоизмеримости теорий используется для защиты вненаучных практик, то это может означать лишь, что обсуждение этой проблемы вышло далеко за пределы первоначальной темы — проблемы динамики научного познания — и задействовало предельно общий контекст, связанный с глубокими проблемами современного общества и его культурно-мировоззренческих ориентиров. Иными словами, обсуждения на таком уровне весьма далеко отклонились от собственно анализа соотношения научных теорий. Итак, можно сформулировать следующие два осторожных вывода. В многочисленных обсуждениях значение эффекта несоизмеримости теорий для научного познания было существенно преувеличено. Но представление о каком-либо универсальном стандарте рациональной сравнимости теорий и однозначного устранения разногласий следует считать недовлетворительным.