Итак, теория проверяется не как сумма изолированных, а как система взаимосвязанных утверждений. Это одна из формулировок т.н. тезиса Дюгема—Куайна. В нем отражено понимание сложности сопоставления теории и эмпирических данных. Важным следствием этого тезиса как раз и является положение о том, что в общем случае мы не располагаем эффективной процедурой отделения ошибочных утверждений от истинных. Однако это положение оставляет широкий простор для различных толкований. Сам П. Дюгем, видимо, склонялсяк тому, что у исследователя всегда имеется определенный спектр альтернатив: при конфликте теории и опыта исследователь может вводить некоторые дополнительные гипотезы для спасения теории, а может отбрасывать ее всю и строить новую; тем не менее в этом поле альтернатив общий ход научного познания демонстрирует свою целеустремленность, обнаруживает проницательность в выборе возможных путей развития. Более пессимистичная интерпретация тезиса утверждает, что вообще ситуация с проверкой и опровержением теоретической системы является неопределенной: при желании приверженец той или иной теории может сколь угодно долго защищать ее от опровержения, манипулируя вспомогательными гипотезами и частичными исправлениями исходной системы. Такая интерпретация делает тезис Дюгема—Куайна оплотом иррациона-листической трактовки научного познания.
Тезис Дюгема—Куайна следует воспринимать в контексте той обстановки, в которой он был использован. В свое время он сыграл важную роль в борьбе с неопозитивизмом. Его полемический пафос состоял в отрицании универсальных процедур, позволяющих нам судить о правильности утверждений теории на основании нейтрального опыта. Однако, как мы видим, он создал и опасность для противоположных крайних выводов: для утверждений о невозможности опровергнуть теорию опытом и об отсутствии средств для рационального выбора между альтернативными теориями вообще. Можно ли что-то противопоставить этому вызову? Противники тех далеко идущих иррационалистических следствий, которые можно вывести из тезиса Дюгема—Куайна, справедливо замечают, что он имеет слишком общий характер, не учитывающий многообразия конкретных познавательных ситуаций. На самом деле тезис совместим и с более умеренными толкованиями, которые, вероятно, находятся ближе к реалиям науки, чем явно иррационалистические интерпретации. Так, практика научного поиска показывает, что при столкновении теории с эмпирическими контрпримерами ученый руководствуется некоторой эвристической стратегией. Он не начинает сразу с радикального пересмотра наиболее фундаментальных положений теории, и наоборот, не прибегает тут же к догматической и бездумной защите теории от посягательств (вплоть до полного игнорирования опытных данных или использования сомнительных и тенденциозных вспомогательных гипотез). Практика ученого достаточно разумна. Как правило, исследователь, во-первых, пристально изучает сами полученные фактические данные, не спеша сразу же модифицировать теорию; во-вторых, он пытается найти источник противоречия в ее наиболее частных, наиболее конкретных следствиях, стоящих ближе всего к области эмпирических приложений теории. Часто это помогает ученому локализовать ошибочные утверждения теории.